Какая у тебя обычно главная эмоция, когда ты выходишь на лед?
Меня всегда немного потряхивает перед выходом на лед, и я думаю, что небольшой мандраж это хорошо и что его испытывает каждый игрок. Я бы не назвал это страхом, но определенная неуверенность в себе – это здоровая эмоция. Ведь уверенность в себе растет с каждым твоим правильным движением, с каждым результативным пасом твои инстинкты срабатывают острее и точнее. Тебя подхватывает эта волна и ты играешь все лучше и лучше и не чувствуешь усталости. У меня бывали игры, когда я выходил на лед спокойный, должен сказать, результатами таких игр я доволен куда меньше (смеется)
Разные эмоции, когда выходишь за команду НХЛ и когда – за сборную. Выходя на лед в джерси “Тампа-Бэй Лайтнинг”, я знаю, что не могу подвести фанатов, что должен показать высокий уровень игры. В задачу защитника входит блокировать удары и передавать пассы. И в данном случае не сработает чувство “родного плеча” – если я играю против Артемия Панарина, я должен буду его закрыть, не дать ему забить гол – ведь я защитник, а он нападающий. Совершенно иные эмоции испытываешь, когда выходишь на лед под флагом страны, ведь вся эта страна смотрит на тебя. Естественно, что тебя переполняют эмоции – любая твоя даже самая незначительная ошибка может стоить победы не просто тебе, не только твоей команде, но твоей стране. Хочется, чтобы у фанатов складывалось впечатление, что ты хороший хоккеист, а не наоборот (смеется).
Ты говорил про инстинкты…
Да. Любой командный вид спорта – он про хитрость. По сути, чтобы выиграть, ты должен обмануть соперника, увести его в сторону. Если хочешь дать пас влево, смотри вправо. Это чуть ли не первое, чему тебя обучают в хоккейной школе (смеется). Самые великие игроки в хоккее – это великие иллюзионисты. Посмотрите, как играет Кучеров (Никита Кучеров, российский хоккеист, правый крайний нападающий клуба НХЛ «Тампа-Бэй Лайтнинг» – прим. Esquire) – у него вся игра построена на этих обманных движениях “посмотрел в одну сторону, пас отдал в другую”, как играет Овечкин (Александр Овечкин, российский хоккеист, левый крайний нападающий и капитан клуба НХЛ «Вашингтон Кэпиталз» – прим. Esquire) – только ему одному известно, куда полетит шайба после его удара, даже вратарь Василевский (Андрей Василевский, российский хоккеист, вратарь клуба НХЛ «Тампа-Бэй Лайтнинг» – прим. Esquire) обманывает нападающих – будто открывает одну часть ворот, но готов моментально закрыть ее, когда игрок направляет туда шайбу.
А кроме инстинктов что помогает в игре? Твой номер на джерси специально совпадает с годом твоего рождения?
До перехода в НХЛ у меня всю жизнь был 31-й номер, мне с ним было очень комфортно, я классно играл, становился лучшим по году, да, я к нему прикипел в определенном смысле. В других номерах мне было будто сложнее играть, поэтому я всегда выбирал 31. Но вот в НХЛ 31-й номер был занят, я взял 98-й. Через год номер 31 освободился, и мне предложили его забрать, но я уже “сыгрался” с 98-м и подумал, что незачем его менять. Есть, конечно, такое у каждого спортсмена. Мы сами наделяем номера дополнительным смыслом. Это определенного рода суеверие, но в нем нет ничего плохого.
Семь лет для развития хоккейной карьеры – это много или мало?
Если честно, никогда об этом не задумывался. Но вообще большинство игроков приходит в НХЛ в возрасте 21 года, я попал в “Лигу” в 19 лет. Конечно, для кого-то это слишком рано, да и каждый человек развивается индивидуально. В моем случае клуб “Тампа-Бэй Лайтнинг” посчитал, что я уже готов играть наравне с профессионалами. Они давали мне время, чтобы я правильно развивался.
Благодаря этому у тебя в 23 года уже два Кубка Стэнли…
Это заслуга всей команды, в клубе очень много сильных игроков, на трех основных позициях – лучшие спортсмены “Лиги”. С одной стороны, конечно, мне невероятно повезло, но с другой я сам проделал огромную работу. Но вообще, да, иметь два кубка в 23 года, это, действительно, невероятно круто (смеется).
Я так ждал этого момента, к сожалению, пандемия помешала осуществить этот план, но в прошлом году мы все же смогли привезти кубок в Нижнекамск. Мы заслужили разделить эту победу с нашими семьями, с фанатами и с простыми ребятами, которые только начинают играть в хоккей. Кажется, такие яркие эмоции я испытывал только когда выигрывал кубок (смеется). Когда люди видят трофей, они чуть ли не с ума сходят, это шанс коснуться легенды, вековой истории хоккея. Очень круто, что все же получилось разделить радость от этой победы с ребятами в Нижнекамске, почти весь город сфоткался с кубком (смеется).
А если бы в твоем детстве в Нижнекамск привезли бы Кубок Стэнли, как бы это повиляло на твою хоккейную карьеру?
Если честно, не знаю! Но к нам в свое время приезжал Павел Дацюк (российский хоккеист, центральный нападающий клуба КХЛ «Автомобилист», Олимпийский чемпион 2018 года, чемпион мира 2012 года, двукратный обладатель Кубка Стэнли). Он был не один, вместе с ним приезжали тренеры из Канады. Он тренировал детей, был нереальный ажиотаж, все хотели играть в хоккей. Я надеюсь, что кубок произвел похожее впечатление. Важно показать, что все эти мечты могут стать реальностью. Как для меня, простого парня из Нижнекамска, родители которого работали на местном заводе, а их сын в 17 лет переехал в другую страну и начал выступать в одной из трех основных юниорских хоккейных лиг Канады. На самом деле у нас растет новое поколение, в этом нет никаких сомнений. Когда я приезжал в Нижнекамск, мы делали дружеские матчи в моей 31-й школе – участвовали и взрослые команды и команды юниоров. Было очень много детей, большинство пришли с коньками, все хотели поиграть. Была и команда девочек, я, кстати, за них играл! Девочки вообще молодцы, они не знали, что я буду за них играть, и сначала стеснялись, но быстро разыгрались, начали забивать голы, очень крутой матч получился! Я вижу, как в Москве открываются новые катки, появляются новые команды, это не может не радовать. И, конечно, дарить надежду, что у нас будут и новые Овечкины и новые Кучеровы и новые Василевские и что Кубок Стэнли еще не раз окажется в России.
Профессиональный спорт – это всегда жесткая дисциплина? Расскажи о своем расписании?
Время игрового дня подчинено строгому графику: просыпаюсь, еду на арену, тренировка начинается в 10 утра и длится примерно полчаса, потом еду домой, обед, сон. У меня уже есть свои привычки, можно даже сказать рутина какая-то. Просыпаюсь часа в три-четыре дня и еду на игру. Игры начинаются в семь вечера, так что все это время мы разминаемся и разогреваемся. Зато на выходных я полностью предоставлен сам себе. Моя жена занимает-ся йогой, по утрам она меня растягивает. Потом мы завтракаем, идем на прогулку или ката-емся на гидроциклах. Мы, кстати, серьезно популяризировали это времяпрепровождение в Тампе. Раньше такого проката просто не существовало, а мы с друзьями сняли видеопародию на фильм “Могучие Утята” 1992 года, только в кино хоккеисты шли в атаку клином, а мы клином ехали на гидроциклах. Причем мы очень серьезно подошли к съемочному процессу – были и профессиональные камеры и дроны. После выхода этого видео гидроциклы в Тампе взлетели в цене, наш приятель открыл прокат, недавно закупил семь новых гидроциклов – бизнес идет в гору!
А как ты следишь за временем?
Все банально – часы (смеется). Свою самую первую модель я купил себе на первый Кубок Стэнли. Было ощущение сродни закрытому гештальту. Я хотел сделать себе подарок. До этого момента почему-то не было ощущения, что я это заслужил. Я терпел, ждал большого события. И вот тогда появилось ощущение, что можно порадовать себя.
Мы знаем, что ты представляешь Ulysse Nardin? Почему выбрал эту часовую марку?
Честно признаться, я не очень хорошо разбирался в часах до встречи с представителями Ulysse Nardin, именно они объяснили мне тонкости часового производства, благодаря им я начал разбираться в часах, понимать, как работает часовая индустрия, теперь я огромный фанат. В первую очередь меня привлек стиль часов, уже потом я узнал про все крутые. Еще мне очень нравится, что Ulysse Nardin связаны с водой. Сейчас я живу во Флориде, и мой дом располагается у воды, так что я часто вижу акул – а вода и акулы – две главные составляющие визуальной кампании Ulysse Nardin.
А какой модели ты отдал предпочтение и почему?
Я выбрал Blast – меня привлек скелетированный механизм, такой дизайн часов позволяет носить их каждый день. Они подходят и к формальному, и к спортивному костюму (смеется). Прямо скажем, я не маленького роста (190 см – прим. Esquire) и у меня довольно широкое запястье. Blast идеально сели на мою руку. Они очень круто выглядят, если можно так выразиться – “их видно”. Еще они с автоподзаводом, у них есть турбийон – вообще у них очень много классных функций, которые редко встретишь одновременно в одной модели часов. Плюс, я мечтал о часах с резиновым ремешком, у Blast как раз тот самый ремешок из каучука, который был мне нужен. Я кайфую.
Не могу не задать вопрос – как ты отнесся к решению НХЛ насчет Олимпиады в Пекине? Что для тебя бы значило участие в “Олимпиаде”?
Кажется, первая Олимпиада, которую я увидел в жизни, были Зимние игры в Турине 2006 года. Помню, как старался не пропустить ни одной игры. Потом был чемпионат мира 2008 года и Баффало в 2011-м, когда наши совершили мощный камбэк (финал чемпионата мира по хоккею среди молодежных команд – прим. Esquire), кажется, я тогда осознал, что цель всей моей жизни – играть за сборную России. Когда мне было 16 лет, мы поехали на юношеские Олимпийские игры в Лихтенштейн, я нес флаг сборной и мне нужно было сказать хотя бы пару слов. Но я очень нервничал и замялся, вообще ничего не смог сказать. При этом я помню это всепоглощающее чувство гордости, которое наполняло меня, – я несу флаг своей страны, я представляю свою страну. “Олимпийские игры” смотрит весь мир – все страны участвуют, все страны смотрят. Быть в составе сборной на “Олимпийских играх” стало бы для меня огромной честью и, конечно, вызовом самому себе, шансом показать всему миру, что Россия – мощная хоккейная страна. Мы все были готовы, все очень хотели поехать. Я буду стараться играть на самом высоком уровне и надеяться, что через четыре года меня пригласят. И я обязательно поеду.
Скажи, за кого ты болел на летней “Олимпиаде” в Токио?
Конечно, я следил за нашими теннисистами. Я сам играю в теннис, и мы общаемся с ребятами иногда. Теннис для меня, кстати, из разряда “а что, если” – кажется, если бы я не играл в хоккей, я бы обязательно занимался теннисом. Я очень пристально слежу за турнирами, каждый день смотрю видео нарезки лучших моментов. Я как-то раз попросил своего друга снять, как я играю… Понял, что мне до наших теннисистов нужно лет 15 тренироваться. И чтобы они еще лет 15 не тренировались. Тогда, возможно, мы смогли бы встретиться на матче (смеется). А так, конечно, без шансов вообще.
Меня всегда немного потряхивает перед выходом на лед, и я думаю, что небольшой мандраж это хорошо и что его испытывает каждый игрок. Я бы не назвал это страхом, но определенная неуверенность в себе – это здоровая эмоция. Ведь уверенность в себе растет с каждым твоим правильным движением, с каждым результативным пасом твои инстинкты срабатывают острее и точнее. Тебя подхватывает эта волна и ты играешь все лучше и лучше и не чувствуешь усталости. У меня бывали игры, когда я выходил на лед спокойный, должен сказать, результатами таких игр я доволен куда меньше (смеется)
Разные эмоции, когда выходишь за команду НХЛ и когда – за сборную. Выходя на лед в джерси “Тампа-Бэй Лайтнинг”, я знаю, что не могу подвести фанатов, что должен показать высокий уровень игры. В задачу защитника входит блокировать удары и передавать пассы. И в данном случае не сработает чувство “родного плеча” – если я играю против Артемия Панарина, я должен буду его закрыть, не дать ему забить гол – ведь я защитник, а он нападающий. Совершенно иные эмоции испытываешь, когда выходишь на лед под флагом страны, ведь вся эта страна смотрит на тебя. Естественно, что тебя переполняют эмоции – любая твоя даже самая незначительная ошибка может стоить победы не просто тебе, не только твоей команде, но твоей стране. Хочется, чтобы у фанатов складывалось впечатление, что ты хороший хоккеист, а не наоборот (смеется).
Ты говорил про инстинкты…
Да. Любой командный вид спорта – он про хитрость. По сути, чтобы выиграть, ты должен обмануть соперника, увести его в сторону. Если хочешь дать пас влево, смотри вправо. Это чуть ли не первое, чему тебя обучают в хоккейной школе (смеется). Самые великие игроки в хоккее – это великие иллюзионисты. Посмотрите, как играет Кучеров (Никита Кучеров, российский хоккеист, правый крайний нападающий клуба НХЛ «Тампа-Бэй Лайтнинг» – прим. Esquire) – у него вся игра построена на этих обманных движениях “посмотрел в одну сторону, пас отдал в другую”, как играет Овечкин (Александр Овечкин, российский хоккеист, левый крайний нападающий и капитан клуба НХЛ «Вашингтон Кэпиталз» – прим. Esquire) – только ему одному известно, куда полетит шайба после его удара, даже вратарь Василевский (Андрей Василевский, российский хоккеист, вратарь клуба НХЛ «Тампа-Бэй Лайтнинг» – прим. Esquire) обманывает нападающих – будто открывает одну часть ворот, но готов моментально закрыть ее, когда игрок направляет туда шайбу.
А кроме инстинктов что помогает в игре? Твой номер на джерси специально совпадает с годом твоего рождения?
До перехода в НХЛ у меня всю жизнь был 31-й номер, мне с ним было очень комфортно, я классно играл, становился лучшим по году, да, я к нему прикипел в определенном смысле. В других номерах мне было будто сложнее играть, поэтому я всегда выбирал 31. Но вот в НХЛ 31-й номер был занят, я взял 98-й. Через год номер 31 освободился, и мне предложили его забрать, но я уже “сыгрался” с 98-м и подумал, что незачем его менять. Есть, конечно, такое у каждого спортсмена. Мы сами наделяем номера дополнительным смыслом. Это определенного рода суеверие, но в нем нет ничего плохого.
Семь лет для развития хоккейной карьеры – это много или мало?
Если честно, никогда об этом не задумывался. Но вообще большинство игроков приходит в НХЛ в возрасте 21 года, я попал в “Лигу” в 19 лет. Конечно, для кого-то это слишком рано, да и каждый человек развивается индивидуально. В моем случае клуб “Тампа-Бэй Лайтнинг” посчитал, что я уже готов играть наравне с профессионалами. Они давали мне время, чтобы я правильно развивался.
Благодаря этому у тебя в 23 года уже два Кубка Стэнли…
Это заслуга всей команды, в клубе очень много сильных игроков, на трех основных позициях – лучшие спортсмены “Лиги”. С одной стороны, конечно, мне невероятно повезло, но с другой я сам проделал огромную работу. Но вообще, да, иметь два кубка в 23 года, это, действительно, невероятно круто (смеется).
Как кубок встретили в твоем родном городе?
Я так ждал этого момента, к сожалению, пандемия помешала осуществить этот план, но в прошлом году мы все же смогли привезти кубок в Нижнекамск. Мы заслужили разделить эту победу с нашими семьями, с фанатами и с простыми ребятами, которые только начинают играть в хоккей. Кажется, такие яркие эмоции я испытывал только когда выигрывал кубок (смеется). Когда люди видят трофей, они чуть ли не с ума сходят, это шанс коснуться легенды, вековой истории хоккея. Очень круто, что все же получилось разделить радость от этой победы с ребятами в Нижнекамске, почти весь город сфоткался с кубком (смеется).
А если бы в твоем детстве в Нижнекамск привезли бы Кубок Стэнли, как бы это повиляло на твою хоккейную карьеру?
Если честно, не знаю! Но к нам в свое время приезжал Павел Дацюк (российский хоккеист, центральный нападающий клуба КХЛ «Автомобилист», Олимпийский чемпион 2018 года, чемпион мира 2012 года, двукратный обладатель Кубка Стэнли). Он был не один, вместе с ним приезжали тренеры из Канады. Он тренировал детей, был нереальный ажиотаж, все хотели играть в хоккей. Я надеюсь, что кубок произвел похожее впечатление. Важно показать, что все эти мечты могут стать реальностью. Как для меня, простого парня из Нижнекамска, родители которого работали на местном заводе, а их сын в 17 лет переехал в другую страну и начал выступать в одной из трех основных юниорских хоккейных лиг Канады. На самом деле у нас растет новое поколение, в этом нет никаких сомнений. Когда я приезжал в Нижнекамск, мы делали дружеские матчи в моей 31-й школе – участвовали и взрослые команды и команды юниоров. Было очень много детей, большинство пришли с коньками, все хотели поиграть. Была и команда девочек, я, кстати, за них играл! Девочки вообще молодцы, они не знали, что я буду за них играть, и сначала стеснялись, но быстро разыгрались, начали забивать голы, очень крутой матч получился! Я вижу, как в Москве открываются новые катки, появляются новые команды, это не может не радовать. И, конечно, дарить надежду, что у нас будут и новые Овечкины и новые Кучеровы и новые Василевские и что Кубок Стэнли еще не раз окажется в России.
Профессиональный спорт – это всегда жесткая дисциплина? Расскажи о своем расписании?
Время игрового дня подчинено строгому графику: просыпаюсь, еду на арену, тренировка начинается в 10 утра и длится примерно полчаса, потом еду домой, обед, сон. У меня уже есть свои привычки, можно даже сказать рутина какая-то. Просыпаюсь часа в три-четыре дня и еду на игру. Игры начинаются в семь вечера, так что все это время мы разминаемся и разогреваемся. Зато на выходных я полностью предоставлен сам себе. Моя жена занимает-ся йогой, по утрам она меня растягивает. Потом мы завтракаем, идем на прогулку или ката-емся на гидроциклах. Мы, кстати, серьезно популяризировали это времяпрепровождение в Тампе. Раньше такого проката просто не существовало, а мы с друзьями сняли видеопародию на фильм “Могучие Утята” 1992 года, только в кино хоккеисты шли в атаку клином, а мы клином ехали на гидроциклах. Причем мы очень серьезно подошли к съемочному процессу – были и профессиональные камеры и дроны. После выхода этого видео гидроциклы в Тампе взлетели в цене, наш приятель открыл прокат, недавно закупил семь новых гидроциклов – бизнес идет в гору!
А как ты следишь за временем?
Все банально – часы (смеется). Свою самую первую модель я купил себе на первый Кубок Стэнли. Было ощущение сродни закрытому гештальту. Я хотел сделать себе подарок. До этого момента почему-то не было ощущения, что я это заслужил. Я терпел, ждал большого события. И вот тогда появилось ощущение, что можно порадовать себя.
Мы знаем, что ты представляешь Ulysse Nardin? Почему выбрал эту часовую марку?
Честно признаться, я не очень хорошо разбирался в часах до встречи с представителями Ulysse Nardin, именно они объяснили мне тонкости часового производства, благодаря им я начал разбираться в часах, понимать, как работает часовая индустрия, теперь я огромный фанат. В первую очередь меня привлек стиль часов, уже потом я узнал про все крутые. Еще мне очень нравится, что Ulysse Nardin связаны с водой. Сейчас я живу во Флориде, и мой дом располагается у воды, так что я часто вижу акул – а вода и акулы – две главные составляющие визуальной кампании Ulysse Nardin.
А какой модели ты отдал предпочтение и почему?
Я выбрал Blast – меня привлек скелетированный механизм, такой дизайн часов позволяет носить их каждый день. Они подходят и к формальному, и к спортивному костюму (смеется). Прямо скажем, я не маленького роста (190 см – прим. Esquire) и у меня довольно широкое запястье. Blast идеально сели на мою руку. Они очень круто выглядят, если можно так выразиться – “их видно”. Еще они с автоподзаводом, у них есть турбийон – вообще у них очень много классных функций, которые редко встретишь одновременно в одной модели часов. Плюс, я мечтал о часах с резиновым ремешком, у Blast как раз тот самый ремешок из каучука, который был мне нужен. Я кайфую.
Не могу не задать вопрос – как ты отнесся к решению НХЛ насчет Олимпиады в Пекине? Что для тебя бы значило участие в “Олимпиаде”?
Кажется, первая Олимпиада, которую я увидел в жизни, были Зимние игры в Турине 2006 года. Помню, как старался не пропустить ни одной игры. Потом был чемпионат мира 2008 года и Баффало в 2011-м, когда наши совершили мощный камбэк (финал чемпионата мира по хоккею среди молодежных команд – прим. Esquire), кажется, я тогда осознал, что цель всей моей жизни – играть за сборную России. Когда мне было 16 лет, мы поехали на юношеские Олимпийские игры в Лихтенштейн, я нес флаг сборной и мне нужно было сказать хотя бы пару слов. Но я очень нервничал и замялся, вообще ничего не смог сказать. При этом я помню это всепоглощающее чувство гордости, которое наполняло меня, – я несу флаг своей страны, я представляю свою страну. “Олимпийские игры” смотрит весь мир – все страны участвуют, все страны смотрят. Быть в составе сборной на “Олимпийских играх” стало бы для меня огромной честью и, конечно, вызовом самому себе, шансом показать всему миру, что Россия – мощная хоккейная страна. Мы все были готовы, все очень хотели поехать. Я буду стараться играть на самом высоком уровне и надеяться, что через четыре года меня пригласят. И я обязательно поеду.
Скажи, за кого ты болел на летней “Олимпиаде” в Токио?
Конечно, я следил за нашими теннисистами. Я сам играю в теннис, и мы общаемся с ребятами иногда. Теннис для меня, кстати, из разряда “а что, если” – кажется, если бы я не играл в хоккей, я бы обязательно занимался теннисом. Я очень пристально слежу за турнирами, каждый день смотрю видео нарезки лучших моментов. Я как-то раз попросил своего друга снять, как я играю… Понял, что мне до наших теннисистов нужно лет 15 тренироваться. И чтобы они еще лет 15 не тренировались. Тогда, возможно, мы смогли бы встретиться на матче (смеется). А так, конечно, без шансов вообще.